Неточные совпадения
Графиня Лидия Ивановна пошла на половину Сережи и там, обливая слезами щеки испуганного
мальчика,
сказала ему, что отец его святой и что мать его умерла.
— Да, это очень дурно, —
сказала Анна и, взяв сына за плечо не строгим, а робким взглядом, смутившим и обрадовавшим
мальчика, посмотрела на него и поцеловала. — Оставьте его со мной, —
сказала она удивленной гувернантке и, не выпуская руки сына, села за приготовленный с кофеем стол.
Очень милый
мальчик, —
сказала она, и плутовская улыбка сморщила ее губы.
«Если так, —
сказал он себе, — я должен обдумать и решить, а не отдаваться, как
мальчик, увлеченью минуты».
— Экой молодец стал! И то не Сережа, а целый Сергей Алексеич! — улыбаясь
сказал Степан Аркадьич, глядя на бойко и развязно вошедшего красивого, широкого
мальчика в синей курточке и длинных панталонах.
Мальчик имел вид здоровый и веселый. Он поклонился дяде, как чужому, но, узнав его, покраснел и, точно обиженный и рассерженный чем-то, поспешно отвернулся от него.
Мальчик подошел к отцу и подал ему записку о баллах, полученных в школе.
Он слышал, как его лошади жевали сено, потом как хозяин со старшим малым собирался и уехал в ночное; потом слышал, как солдат укладывался спать с другой стороны сарая с племянником, маленьким сыном хозяина; слышал, как
мальчик тоненьким голоском сообщил дяде свое впечатление о собаках, которые казались
мальчику страшными и огромными; потом как
мальчик расспрашивал, кого будут ловить эти собаки, и как солдат хриплым и сонным голосом говорил ему, что завтра охотники пойдут в болото и будут палить из ружей, и как потом, чтоб отделаться от вопросов
мальчика, он
сказал: «Спи, Васька, спи, а то смотри», и скоро сам захрапел, и всё затихло; только слышно было ржание лошадей и каркание бекаса.
― Ну вот, подите сюда, совершенные дети, ―
сказал он входившим красавцам
мальчикам, которые, поклонившись Левину, подошли к отцу, очевидно желая о чем-то спросить его.
Но никак нельзя было
сказать, чтоб он был неспособный
мальчик.
— Что мама? — спросил он, водя рукой по гладкой, нежной шейке дочери. — Здравствуй, —
сказал он, улыбаясь здоровавшемуся
мальчику.
Левин не замечал, как проходило время. Если бы спросили его, сколько времени он косил, он
сказал бы, что полчаса, — а уж время подошло к обеду. Заходя ряд, старик обратил внимание Левина на девочек и
мальчиков, которые с разных сторон, чуть видные, по высокой траве и по дороге шли к косцам, неся оттягивавшие им ручонки узелки с хлебом и заткнутые тряпками кувшинчики с квасом.
«Где хозяин?» — «Нема». — «Как? совсем нету?» — «Совсим». — «А хозяйка?» — «Побигла в слободку». — «Кто же мне отопрет дверь?» —
сказал я, ударив в нее ногою. Дверь сама отворилась; из хаты повеяло сыростью. Я засветил серную спичку и поднес ее к носу
мальчика: она озарила два белые глаза. Он был слепой, совершенно слепой от природы. Он стоял передо мною неподвижно, и я начал рассматривать черты его лица.
— Знаете что? —
сказала вдруг Сонечка, — я с одними
мальчиками, которые к нам ездят, всегда говорю ты; давайте и с вами говорить ты. Хочешь? — прибавила она, встряхнув головкой и взглянув мне прямо в глаза.
Когда молодой князь подошел к ней, она
сказала ему несколько слов, называя его вы, и взглянула на него с выражением такого пренебрежения, что, если бы я был на его месте, я растерялся бы совершенно; но Этьен был, как видно,
мальчик не такого сложения: он не только не обратил никакого внимания на прием бабушки, но даже и на всю ее особу, а раскланялся всему обществу, если не ловко, то совершенно развязно.
Затем было сказано: «И
мальчику моему…» Тогда он
сказал: «Я…» Но больше не мог ничего выговорить.
Нахмурив брови,
мальчик вскарабкался на табурет, зачерпнул длинной ложкой горячей жижи (
сказать кстати, это был суп с бараниной) и плеснул на сгиб кисти. Впечатление оказалось не слабым, но слабость от сильной боли заставила его пошатнуться. Бледный, как мука, Грэй подошел к Бетси, заложив горящую руку в карман штанишек.
— Сто есь духу беги! — крикнул вдруг
мальчик со стула и,
сказав это, погрузился опять в прежнее безмолвное прямое сиденье на стуле, выпуча глазки, пятками вперед и носками врозь.
Лидия стала бесноваться, тогда ей
сказали, что Игорь отдан в такое строгое училище, где начальство не позволяет
мальчикам переписываться даже с их родственниками.
— Нет, —
сказала она. — Это — неприятно и нужно кончить сразу, чтоб не мешало. Я
скажу коротко: есть духовно завещание — так? Вы можете читать его и увидеть: дом и все это, — она широко развела руками, — и еще много, это — мне, потому что есть дети, две
мальчики. Немного Димитри, и вам ничего нет. Это — несправедливо, так я думаю. Нужно сделать справедливо, когда приедет брат.
— Их стало так много, —
сказала Варвара. — Это — странно,
мальчики отрицают героизм, а сами усиленно геройствуют. Их — бьют, а они восхваляют «Нагаечку».
Дунаев, кивнув головой, ушел, а Самгину вспомнилось, что на днях, когда он попробовал играть с
мальчиком и чем-то рассердил его, Аркадий обиженно убежал от него, а Спивак
сказала тоном учительницы, хотя и с улыбкой...
— Большая редкость в наши дни, когда как раз даже
мальчики и девочки в политику вторглись, — тяжко вздохнув,
сказал Бердников и продолжал комически скорбно: — Особенно девочек жалко, они совсем несъедобны стали, как, примерно, мармелад с уксусом. Вот и Попов тоже политикой уязвлен, марксизму привержен, угрожает мужика социалистом сделать, хоша мужик, даже когда он совсем нищий, все-таки не пролетар…
— Ах,
мальчик,
мальчик мой! Ты все выдумываешь, —
сказала она, вздыхая.
— Бориса исключили из военной школы за то, что он отказался выдать товарищей, сделавших какую-то шалость. Нет, не за то, — торопливо поправила она, оглядываясь. — За это его посадили в карцер, а один учитель все-таки
сказал, что Боря ябедник и донес; тогда, когда его выпустили из карцера,
мальчики ночью высекли его, а он, на уроке, воткнул учителю циркуль в живот, и его исключили.
Народились какие-то «вундеркинды», один из них, крепенький
мальчик лет двадцати, гладкий и ловкий, как налим, высоколобый, с дерзкими глазами вертелся около Варвары в качестве ее секретаря и учителя английского языка. Как-то при нем Самгин
сказал...
— Проходите. Садитесь, —
сказал Самгин не очень любезно. — Ну-с, — у меня был Самойлов и познакомил с вашими приключениями… с вашими похождениями. Но мне нужно подробно знать, что делалось в этом кружке. Кто эти
мальчики?
Нестерпимо длинен был путь Варавки от новенького вокзала, выстроенного им, до кладбища. Отпевали в соборе, служили панихиды пред клубом, техническим училищем, пред домом Самгиных. У ворот дома стояла миловидная, рыжеватая девушка, держа за плечо голоногого, в сандалиях, человечка лет шести; девушка крестилась, а человечек, нахмуря черные брови, держал руки в карманах штанишек. Спивак подошла к нему, наклонилась, что-то
сказала,
мальчик, вздернув плечи, вынул из карманов руки, сложил их на груди.
Не сразу, отрывисто, грубыми словами Иноков
сказал, что Корвин поставляет
мальчиков жрецам однополой любви, уже привлекался к суду за это, но его спас архиерей.
Она редко и не очень охотно соглашалась на это и уже не рассказывала Климу о боге, кошках, о подругах, а задумчиво слушала его рассказы о гимназии, суждения об учителях и
мальчиках, о прочитанных им книгах. Когда Клим объявил ей новость, что он не верит в бога, она
сказала небрежно...
«Ах, скорей бы кончить да сидеть с ней рядом, не таскаться такую даль сюда! — думал он. — А то после такого лета да еще видеться урывками, украдкой, играть роль влюбленного
мальчика… Правду
сказать, я бы сегодня не поехал в театр, если б уж был женат: шестой раз слышу эту оперу…»
— Вы не
мальчик, — повторила она, — а воруете чужие яблоки и верите, что это не воровство, потому что господин Прудон
сказал…
— Ты ему о деле, а он шалит: пустота какая —
мальчик! — говорила однажды бабушка. — Прыгай да рисуй, а ужо спасибо
скажешь, как под старость будет уголок. Еще то имение-то, бог знает что будет, как опекун управится с ним! а это уж старое, прижилось в нем…
— А куда? Везде все то же; везде есть
мальчики, которым хочется, чтоб поскорей усы выросли, и девичьи тоже всюду есть… Ведь взрослые не станут слушать. И вам не стыдно своей роли? —
сказала она, помолчав и перебирая рукой его волосы, когда он наклонился лицом к ее руке. — Вы верите в нее, считаете ее не шутя призванием?
— Не соловья, а меня слушайте! —
сказал он нежно, но решительно. — Я не
мальчик теперь — я тоже взрослый, выслушайте меня, Марфа Васильевна!
— Это хуже: и он, и люди бог знает что подумают. А ты только будь пооглядчивее, — не бегай по двору да по саду, чтоб люди не стали осуждать: «Вон,
скажут, девушка уж невеста, а повесничает, как
мальчик, да еще с посторонним…»
— А вы вот что: попробуйте. Если дело примет очень серьезный оборот, чего, сознайтесь сами, быть не может, тогда уж нечего делать —
скажите на меня. Экая досада! — ворчал Марк. — Этот
мальчик все испортил. А уж тут было принялись шевелиться…
Однажды
мальчик бросил мячик, он покатился мне в ноги, я поймала его и побежала отдать ему, мисс
сказала maman, и меня три дня не пускали гулять.
Скажу лишь, что год спустя после Макара Ивановича явился на свете я, затем еще через год моя сестра, а затем уже лет десять или одиннадцать спустя — болезненный
мальчик, младший брат мой, умерший через несколько месяцев.
— Нет, мой друг, я
сказал, что я в стороне… То есть я дал полное согласие. И будь уверен, мой милый
мальчик, что я тебя слишком люблю. Но Катерина Николаевна слишком, слишком настоятельно потребовала… А, да вот!
На камине и по углам везде разложены минералы, раковины, чучелы птиц, зверей или змей, вероятно все «с острова Св. Маврикия». В камине лежало множество сухих цветов, из породы иммортелей, как мне
сказали. Они лежат, не изменяясь по многу лет: через десять лет так же сухи, ярки цветом и так же ничем не пахнут, как и несорванные. Мы спросили инбирного пива и констанского вина, произведения знаменитой Констанской горы. Пиво
мальчик вылил все на барона Крюднера, а констанское вино так сладко, что из рук вон.
А ведь стоило только найтись человеку, — думал Нехлюдов, глядя на болезненное, запуганное лицо
мальчика, — который пожалел бы его, когда его еще от нужды отдавали из деревни в город, и помочь этой нужде; или даже когда он уж был в городе и после 12 часов работы на фабрике шел с увлекшими его старшими товарищами в трактир, если бы тогда нашелся человек, который
сказал бы: «не ходи, Ваня, нехорошо», —
мальчик не пошел бы, не заболтался и ничего бы не сделал дурного.
— В остроге вшей кормит, — употребляя обычное выражение,
сказал старший
мальчик.
— Это самая Анисья, что я тебе говорил, —
сказал старший
мальчик.
— Летось в господском лесу две березки срезал, его и посадили, — поторопился
сказать маленький розовый
мальчик. — Теперь шестой месяц сидит, а баба побирается, трое ребят да старуха убогая, — обстоятельно говорил он.
— Что он у вас спрашивает, кто вы? — спросила она у Нехлюдова, слегка улыбаясь и доверчиво глядя ему в глаза так просто, как будто не могло быть сомнения о том, что она со всеми была, есть и должна быть в простых, ласковых, братских отношениях. — Ему всё нужно знать, —
сказала она и совсем улыбнулась в лицо
мальчику такой доброй, милой улыбкой, что и
мальчик и Нехлюдов — оба невольно улыбнулись на ее улыбку.
— Прекрасный
мальчик, —
сказал Нехлюдов, рассматривая спящего на животе пузана.
— Марья Павловна, возьмите Колю, —
сказал смотритель, нашедший, вероятно, противозаконным разговор Нехлюдова с
мальчиком.
— А, вернулись! —
сказал он и расхохотался. Увидав мертвеца, он поморщился. — Опять, —
сказал он. — Надоели, ведь не
мальчик я, правда? — вопросительно улыбаясь, обратился он к Нехлюдову.
Мальчик боялся отца и был несказанно рад, когда он, сейчас после похорон,
сказал Бахареву...
— А я так не
скажу этого, — заговорил доктор мягким грудным голосом, пытливо рассматривая Привалова. — И не мудрено: вы из
мальчика превратились в взрослого, а я только поседел. Кажется, давно ли все это было, когда вы с Константином Васильичем были детьми, а Надежда Васильевна крошечной девочкой, — между тем пробежало целых пятнадцать лет, и нам, старикам, остается только уступить свое место молодому поколению.
Пава, уже не
мальчик, а молодой человек с усами, стал в позу, подняв вверх руку и
сказал трагическим голосом...